Генеральный секретарь кабинета министров Японии Юкио Эдано собирается 19 февраля осмотреть Южные Курилы с территории японского острова Хоккайдо, сообщает ИТАР-ТАСС. Этот шаг он совершит в ответ на недавнее посещение «северных территорий» министром обороны России Анатолием Сердюковым.
Эдано отметил, что проведет осмотр, чтобы «повысить степень понимания этой проблемы японской общественностью». «Вопрос северных территорий — это проблема всего народа Японии», — добавил он. С территории Хоккайдо некоторые острова южнокурильской гряды видны невооруженным глазом.
В жаре – осенней неги веянья, И журавлиной зов четы. Вы мне, похоже, зря поверили Свои нелепые мечты. Вам никогда не стать юродицей: У ваших снов – иной пошиб. И муки совести, как водится, Одна инерция души. А вы в венке и в платье бежевом. К разливу тащится баржа… Добыть хотя бы статус беженца, Но только некуда бежать. Синеет свод – гроза над полем ли? – Даль непрозрачна и зыбка. И мне все кажется, мы спорили Совсем не разных языках. Из замысла не выйдет проку, и Запала – дня на полтора. Нет, я не то, чтоб лез с упреками, Но не приучен повторять. Увы, нам долго ждать плода еще, Пройдя ячейки мелких сит. Ваш довод – в пользу голодающих, А я, признаться, нынче сыт. Зачем так хочется вам пачкаться, За хвост вылавливать угря? И ваши тоненькие пальчики Не слишком годны лазать в грязь. А воля, что дается свыше нам, Не повод надевать хомут. Вернитесь лучше к снам и вышивке, Ведь шелк не знает смертных мук. Не знает, как от боли корчатся, И кожа как начнет сереть… Вам здесь – ромашки-колокольчики, В умытой зелени сирень. Вы образам напрасно прИдали Вид ослепительных красот. Ваш подвиг посчитают придурью И выпьют молодость, как сок. И будут ад моря и суши те С неблагодарностью толпы… А, впрочем, вы меня не слушайте. Я мог рискнуть. Но отступил.
В дыму от пожаров вся звездная клика, Луна с медно-ржавым уродливым ликом, Предчуя потеху, прильнет к мостовой, и Разносится эхо победного воя. Обманной шутихой, а то – боевыми, Весь город притих и как будто бы вымер. Разведаны тропы, реальность пластая, Проспекты затопит пришедшая стая. Их в час урожая молва опекала, Звучит, отражаясь от стен, марш шакала.
Оборвана привязь законов и моды, В едином порыве оскалены морды. Занятых позиций достойная фора, Страх алым застынет в глазах светофоров. Но, как в играх в прятки, из тьмы подворотни Сбивают порядки за ротою роты. И, сделав отмашку, в косматом треухе Луна, словно маршал, следит за триумфом. Как боги смогли тварь скроить по лекалам, В сердцах, как молитва, стучит марш шакала.
Как будто бы фатум сорвал напрочь клапан, И шаг по асфальту печатают лапы. С готовностью мерзкой прут, пасти раззявив: Очистите место для новых хозяев. Их зубы, как пилы, дыхание влажно, Что кровью кропилось, шакалам неважно. Тлен – память традиций, музеи и сцены, Раз в пищу сгодится – то высшая ценность. Там зарево – охрой, на максимум – шкалы, И город оглохнет от марша шакала.
Обломки скелета – финальные титры, И канули в Лету медведи и тигры. Весь запад засвечен. Пожары, гроза ли? Последние в вечность ушли, огрызаясь. Следов арабески в бетонной коросте, До снежного блеска обглоданы кости. Рассыпались пылью знамена парада, Вы были, но сплыли, безгласная падаль. Коль мир исковеркан, не жди высшей кары. И в поступи века гремит марш шакала.
ААА, Стул Всевластья! в одной из версий многострадального Средиземья Саурон сдуру выковал вместо кольца Стул Всевластья. А в остальном все осталось по-прежнему, и никто не пострадал. За исключением, разве что, хоббитов, которым этот стул теперь переть черт знает куда.
Экспериментальным методом стало понятно, почему Белая королева из бартоновской Алисы так держит руки. В данном положении удается развернуть плечи и перестать сутулиться