Она помнила тот первый день, когда Он ворвался в палаты, принеся с собой запах ветра и цветущего вереска. Внимательно посмотрел на Нее, на загнанного в угол зверька, обряженного в огромное количество белой тафты, рассмеялся, отбросив черную прядь волос назад, и весело осведомился у почтенных матрон, как именно в этом скоплении тряпья ему предлагается отыскать свою невесту. И навсегда забрал ее сердце…
Он всегда смеялся… Он смеялся на охоте, бесстрашно выходя против матерого кабана. Он смеялся на пирушках, громогласно рассказывая не совсем приличные истории. Он смеялся, и когда поднимал мятеж против родного брата.
Он всегда смеялся. Он смеялся, когда Его войска брали столицу, когда Его брат сбежал просить помощи за море.
Он смеялся даже тогда, когда те, которые шли за Ним, те, кому Он доверял, предали Его.
Он смеялся, когда небольшой отряд ночью, через болота спасался бегством...
Она помнила, как Он поцеловал на прощание Ее и детей, поправил вечно спадавшую на глаза черную прядь, рассмеялся и ушел в ночь, чтобы никогда не вернуться…
Она всегда была серьезной девочкой. Она не плакала, когда в Ее родной Замок ворвалась озверевшая солдатня. Она не плакала, глядя на выставленные над воротами головы Ее отца и братьев. Она не плакала, когда стала пленницей в своем Замке, Владычицей огромных земель, которые должна была передать мужу – младшему брату убийцы.
Она желала Ему смерти – в рукаве подвенечного наряда был спрятан стилет, но… Случилось так, что Она полюбила этого веселого насмешника и бесстрашного воина. А Он – Ее. Их сыновья были неоспоримым доказательством.
Это ради Нее Он поднял мятеж, только ради Нее… И Ему нравилось побеждать для Нее.
Он был горяч и доверчив, а Она научилась подозревать всех и вся, особенно баронов. Именно Она в ту страшную ночь сумела вывести из Столицы мужа, детей и небольшой отряд. Нужно было только добраться до друзей, но по следам уже шла погоня… И Он ушел…
Она не плакала, провожая Его на верную смерть. Она не плакала и там, на берегу, отдавая своих детей в руки чужим людям. Она могла спастись, но что значит жизнь без Него. И Она осталась.
Она не плакала, смотря в след уходящему кораблю. Она не умела плакать.
Она не плакала, когда ей под ноги бросили голову того, кто стал для Нее смыслом существования… И лишь когда палач рывком бросил Ее на колени, Она рассмеялась, искренне, от души, как когда-то смеялся только Он…
Значится так. Эта замечательная история началась еще в четверг на прошлой неделе, когда заявившаяся к нам особа произвела неизгладимое впечатление на зама шефа длиной юбки, а на самого шефа - количеством дипломов. Это создание взяли на работу на ура.
И теперь почтенной публике предлагается угадать, кому именно, больному, простуженному и, как обычно, злобному, подсунули этот шикарный презент. Почему все дерь.. (сорри) сваливают на меня.
Ну смотрит это существо на меня с видом абсолютного превосходства над всяческими плебеями и типа работает (т.е. по каким-то там сайтам лазает). Смотрю я на енто дело, и такая меня злость взяла - жуть!
Говорю, милая девушка, не подсчитаете ли мне расход адсорбента для сих и сих условий. Милая девушка, эротично двигая недоприкрытыми бедрами, удаляется в свой отнорок, что-то оченно долго считает и, наконец, с торжественным видом приносит результат.
Дальше я падаю с кресла на пол и бьюсь в истерике. Милая девушка смотрит на меня, как европеец на утконоса, типа что-то знакомое, а что именно, хрен его знает.
Привожу себя в порядок и вежливо так интересуюсь, училась ли милая девушка в школе. Милая девушка оскорбилась, удалилась куда-то, затем принесла и шваркнула мне под нос красный (подчеркиваю, красный) диплом одного очень неплохого вуза.
Я говорю, что как именно и где именно она приобрела диплом, меня не волнует. Меня просто очень интересует, училась ли она вообще.
Готовящуюся разразиться звуковую атаку пресекаю резко. И спрашиваю, как считается масса. Милая девушка честно хлопает на меня глазами и говорит, что плотность на объем. Я вежливо интересуюсь, что именно, "плотность на объем". Когда мне выдают - делить, у меня уже не остается сил смеяться.
Умножить, говорю, умножить, и брысь - пересчитывать. Но девушка так просто не сдается, она идет жаловаться шефу. Когда тот узнает краткое содержание конфликта, он долго смеется и требует пересчитаь. Мне же велит перепроверить все, что сия особа у нас успела на совершать...
Продолжение.
Милая девушка пересчитала. Приносит мне результат и наблюдает точно такую же реакцию. На сей раз она, вместо того, чтобы перемножить плотность на объем для каждого компонента, а потом сложить. Сложила отдельно все плотности, отдельно все объемы и эти два числа перемножила.
Ну никогда так не смеялась.
Финал. Милая девушка своей истерикой в два ручья нашла себе сочувствие в лице зама, который принародно обозвал меня хамкой и стервой, а я его - бабником и карьеристом.
Все нормально. Стандартный рабочий день.
Итог.
Мне повысили зарплату за бдительность (ценит меня шеф!)
Оскорбленная невинность покинула нас навсегда (шеф разобрался, кто из нас стерва, а кто считать не умеет).
Рокэ Алва возвращается домой под утро. В кабинете он натыкается на Дика, наигрывающего на гитаре:
А ну-ка, парень, подними повыше ворот,
Подними повыше ворот и держись.
Черный ворон, черный ворон, черный ворон
Переехал мою маленькую жизнь.
Дик перестает петь и презрительно смотрит на Рокэ Алву:
- Ну и где мы шлялись. Уже даже Закатные твари дома дрыхнут, а мы где-то пропадаем. Небось, по бабам?
Рокэ смущенно кивает.
- Небось, у Катарины был?
Рокэ кивает опять. Дик радостно:
- А вот и нет, я к Катарине заходил, но тебя там не видел.
Рокэ сильно смущается и даже слегка краснеет.
- Вот... Давно не Юноша, а ведет себя как... Честно скажи - играл?
Рокэ Алва раздумывает некоторое время, но затем кивает утвердительно.
- Небось, проиграл.
Рокэ:
- Нет. Наоборот.
- Хорошо. Значит, фамильных колец выкупать не придется... У Дорака был?
Рокэ молчит.
- Вижу, что был. Небось, рассказывал тебе о Великом Талиге, который только ты можешь спасти. - Задумчиво в сторону. - Небось, и меня убить предлагал...