Ладья Его Величества
Мухахашеньки, какую феерическую порнографию можно раскопать в моих черновиках))
Вы правда-правда уверены?)))- Дон, ты не спишь? – прямо над ухом осведомился вежливый до неприязни голос. Дональд с трудом разлепил глаза.
- Уже нет, - недовольно буркнул он, но Леонарда чужие неудобства интересовали меньше всего.
- Плохо дело, - он аккуратно примостился на краешке панели управления станцией. – От маяка и следов не осталось.
- Однако, - только и мог произнести Дональд. Сон и недовольство сразу как рукой сняло. Они обречены прозябать на этой забытой богом и людьми планетке, пока кто-нибудь в Центре не вспомнит о проекте и не заявится на выручку. Хотя, к тому сроку спасать уже, возможно, будет некого.
А виной всему были идиоты, не удосужившиеся разобраться в особенностях планеты и установившие маяк в столь неудачном месте. Начавшиеся дожди подточили основание, и башня ретранслятора повалилась, погребенная под селью.
- Что Мелисса, - поинтересовался Дональд, переводя разговор на другую тему.
- Плачет, - Леонард помолчал, а потом вдруг добавил, отведя глаза. – Знаешь, я ведь тоже слышал голос.
Дон изогнул губы в презрительной усмешке.
- Нас здесь трое на всю планету. – Он потянулся в кресле. – Ты врач, вот и выпиши себе что-нибудь. А меня больше волнует маяк.
Центр вряд ли направит запрос в разведку. Хенрикссон никогда не позволит другим узнать, чем именно занимается на Ковчеге Корпорация. За такие исследования вместо признаний и галактической нобелевки полагается пожизненное отлучение и солидный срок исправительных работ. Впрочем, ни ему, талантливому биологу, не способному заработать такие суммы легально, ни Леонарду, уже лишенному права заниматься любимым делом, ни последовавшей за мужем Мелиссе терять было нечего. Они уже были изгоями и нарушителями законов.
- Ты действительно думаешь, что это она сама? – неожиданно проникновенным тоном осведомился Лео.
- Конечно, - Дональд выдержал его взгляд. – Ты меня извини, но женщина-ученый – это нонсенс. И не потому, что им не хватает мозгов или знаний. Просто их психика от природы не приспособлена к подобным испытаниям. Ей надо оберегать и защищать, а вместо этого приходится мучить. Нет, - он жестом остановил готового уже что-то возразить Леонарда, - она сама выпустила животных. И, знаешь, - он чуть подался вперед, - я ее вполне понимаю.
Подпольные эксперименты по влиянию излучения на земных животных велись на Ковчеге давно. Предшественник Дональда Бенджамен, могучий чернокожий патриарх, не стесняясь, именовал себя Ноем, уверяя, что у него в лаборатории без проблем можно отыскать всякой твари по паре.
Дональд смеялся и поддакивал, потягивая сок на крыше лаборатории и подставляя лицо ласковому вечернему солнцу. Все было прекрасно. А потом начались затяжные дожди.
Необходимость постоянно находится в стенах лаборатории и серое, вечно затянутое тучами небо навевали на ученых тоску и безысходность. Наверное, они и стали причиной нервного расстройства Мелиссы?
По прикидкам, уже скоро следовало ожидать начало нового солнечного цикла, и здесь, в долине, вода отступила, и к небу уже потянулись первые чахлые ростки зелени. Дональд надеялся, что все наладится, что они отыщут и сумеют настроить маяк, что…
Но тут Мелисса выпустила зверей. Всех.
Просто утром, придя в лабораторию, Дональд обнаружил совершенно пустые вольеры и рыдающую женщину, которая уверяла, что голоса приказали ей сделать это.
Несколько лет экспериментов были отправлены коту под хвост, и он едва сдержался, чтобы не ударить Мелиссу. Хенрикссон вряд ли сочтет божий глас достаточным основанием для срыва эксперимента. Может, и хорошо, что связь нарушена? Пока они настроят маяк, можно попробовать отловить и вернуть на место хотя бы часть подопечных. Благо после местного потопа жрать им особо нечего, и приманки должны будут сработать на ура.
Перспективы не были особенно радостными, но уже и не казались такими безнадежными, и Дональд довольно улыбнулся.
- Выпишу, - тихо прошелестел Лео. – Только помочь уже не поможет…
Уже прошло две недели с момента исчезновения глайдера. Может, уже даже больше. Дональд не считал, он продолжал искать, по широкой дуге обходя окрестности. Сигнал исчез с пульта управления внезапно, в трех часах лета до лаборатории. Исчез и больше не появлялся. Точно также как больше не появлялись Леонард и Мелисса.
Первое время он ждал, ночи и дни напролет просиживая у монитора, ожидая, что коллеги вот-вот выйдут к стенам. Потом отправился им навстречу сам.
Но поиски ничего не дали, а связь продолжала молчать. И Дональд впал в какое-то странное состояние, когда все происходящее начинает казаться кошмарным сном, и вроде бы надо поскорее проснуться и избавиться от навязчивого и чересчур реального бреда. Но вот как раз это последнее усилие никак не удается предпринять.
Он бродил по лесу, надеясь обнаружить место посадки – не падения – глайдера, но шансов обнаружить ученых живыми оставалось все меньше и меньше, пока, наконец, они не стали совсем ничтожными.
А потом пришли голоса.
Тихие, на грани шепота, они становились все громче и навязчивее. Они шептали, что надо уснуть и не просыпаться, надо забыть обо всем и перестать быть. Они звали лечь на землю и стать землей, прорасти, потянуться к небу травой и забыть, забыть, забыть…
Иногда соблазн был так велик, что Дональд не мог противостоять ему. Но в то же время не мог сделать последний шаг, потому что Леонард и Мелисса могли быть живы и нуждаться в его помощи. И он прогонял голоса и шел вперед.
Пока хватало сил и надежды.
Небо над головой было светлым, предрассветным. Здесь, в стенах лаборатории голоса отступали. Они не могли пробраться за ее стены. Но стоило только выйти наружу, как они наваливались с утроенной силой, призывая оставить дверь открытой и умереть. Дональд не поддавался. Он не мог точно сказать, сколько дней или уже лет минуло с исчезновения Мелиссы и Леонарда, сколько времени он провел здесь в полной одиночестве, в тщетной надеже-де дождаться посланного узнать, что случилось с лабораторией, корабля. Он привык разговаривать сам с собой или даже с голосами, за неимением иных собеседников.
Голоса были настойчивы и навязчивы, они не понимали, как можно жить, когда надо лечь и умереть, и потому злились. Дональд уже давно научился посылать их подальше и спокойно заниматься работой. Он сам задавал условия экспериментов и сам выполнял их. Это помогало не сойти с ума окончательно.
А сегодня голоса впервые проникли за стены. Они звали выйти к ним навстречу, и он пошел.
Открыть дверь означало отдать себя во власть голосов, поэтому Дональд не стал рисковать. Не слишком надежная преграда была его последней защитой. Он опустился на колени, чтобы рука помимо его воли не легла на панель замка, прижался к двери лбом и замер.
Светало, ночные тени становились все слабее, все мельче и постепенно таяли, исчезая без следа. Открывая взгляду притаившиеся у деревьев фигуры. Они ждали. Они пришли свести счеты. Они чувствовали, что он там один, что он измучен и находится на пределе.
Они подходили ближе, по дуге. Призывали и делали шаг, приказывали и снова делали шаг. Они уже торжествовали, готовясь праздновать победу. Пусть только откроет дверь, только откроет дверь…
Потому плеснувший из-за двери огонь стал для них полной неожиданностью.
Плеснувший извне звериный ужас существ, мнивших себя всемогущими, но внезапно оказавшихся смертными и уязвимыми, освободил Дональда от наваждения последних недель.
Ему еще хватило сил завалить двери, обрушив пирамиду ящиков, добраться до зала управления и там умереть, бессильно уронив голову на пульт.
Вы правда-правда уверены?)))- Дон, ты не спишь? – прямо над ухом осведомился вежливый до неприязни голос. Дональд с трудом разлепил глаза.
- Уже нет, - недовольно буркнул он, но Леонарда чужие неудобства интересовали меньше всего.
- Плохо дело, - он аккуратно примостился на краешке панели управления станцией. – От маяка и следов не осталось.
- Однако, - только и мог произнести Дональд. Сон и недовольство сразу как рукой сняло. Они обречены прозябать на этой забытой богом и людьми планетке, пока кто-нибудь в Центре не вспомнит о проекте и не заявится на выручку. Хотя, к тому сроку спасать уже, возможно, будет некого.
А виной всему были идиоты, не удосужившиеся разобраться в особенностях планеты и установившие маяк в столь неудачном месте. Начавшиеся дожди подточили основание, и башня ретранслятора повалилась, погребенная под селью.
- Что Мелисса, - поинтересовался Дональд, переводя разговор на другую тему.
- Плачет, - Леонард помолчал, а потом вдруг добавил, отведя глаза. – Знаешь, я ведь тоже слышал голос.
Дон изогнул губы в презрительной усмешке.
- Нас здесь трое на всю планету. – Он потянулся в кресле. – Ты врач, вот и выпиши себе что-нибудь. А меня больше волнует маяк.
Центр вряд ли направит запрос в разведку. Хенрикссон никогда не позволит другим узнать, чем именно занимается на Ковчеге Корпорация. За такие исследования вместо признаний и галактической нобелевки полагается пожизненное отлучение и солидный срок исправительных работ. Впрочем, ни ему, талантливому биологу, не способному заработать такие суммы легально, ни Леонарду, уже лишенному права заниматься любимым делом, ни последовавшей за мужем Мелиссе терять было нечего. Они уже были изгоями и нарушителями законов.
- Ты действительно думаешь, что это она сама? – неожиданно проникновенным тоном осведомился Лео.
- Конечно, - Дональд выдержал его взгляд. – Ты меня извини, но женщина-ученый – это нонсенс. И не потому, что им не хватает мозгов или знаний. Просто их психика от природы не приспособлена к подобным испытаниям. Ей надо оберегать и защищать, а вместо этого приходится мучить. Нет, - он жестом остановил готового уже что-то возразить Леонарда, - она сама выпустила животных. И, знаешь, - он чуть подался вперед, - я ее вполне понимаю.
Подпольные эксперименты по влиянию излучения на земных животных велись на Ковчеге давно. Предшественник Дональда Бенджамен, могучий чернокожий патриарх, не стесняясь, именовал себя Ноем, уверяя, что у него в лаборатории без проблем можно отыскать всякой твари по паре.
Дональд смеялся и поддакивал, потягивая сок на крыше лаборатории и подставляя лицо ласковому вечернему солнцу. Все было прекрасно. А потом начались затяжные дожди.
Необходимость постоянно находится в стенах лаборатории и серое, вечно затянутое тучами небо навевали на ученых тоску и безысходность. Наверное, они и стали причиной нервного расстройства Мелиссы?
По прикидкам, уже скоро следовало ожидать начало нового солнечного цикла, и здесь, в долине, вода отступила, и к небу уже потянулись первые чахлые ростки зелени. Дональд надеялся, что все наладится, что они отыщут и сумеют настроить маяк, что…
Но тут Мелисса выпустила зверей. Всех.
Просто утром, придя в лабораторию, Дональд обнаружил совершенно пустые вольеры и рыдающую женщину, которая уверяла, что голоса приказали ей сделать это.
Несколько лет экспериментов были отправлены коту под хвост, и он едва сдержался, чтобы не ударить Мелиссу. Хенрикссон вряд ли сочтет божий глас достаточным основанием для срыва эксперимента. Может, и хорошо, что связь нарушена? Пока они настроят маяк, можно попробовать отловить и вернуть на место хотя бы часть подопечных. Благо после местного потопа жрать им особо нечего, и приманки должны будут сработать на ура.
Перспективы не были особенно радостными, но уже и не казались такими безнадежными, и Дональд довольно улыбнулся.
- Выпишу, - тихо прошелестел Лео. – Только помочь уже не поможет…
Уже прошло две недели с момента исчезновения глайдера. Может, уже даже больше. Дональд не считал, он продолжал искать, по широкой дуге обходя окрестности. Сигнал исчез с пульта управления внезапно, в трех часах лета до лаборатории. Исчез и больше не появлялся. Точно также как больше не появлялись Леонард и Мелисса.
Первое время он ждал, ночи и дни напролет просиживая у монитора, ожидая, что коллеги вот-вот выйдут к стенам. Потом отправился им навстречу сам.
Но поиски ничего не дали, а связь продолжала молчать. И Дональд впал в какое-то странное состояние, когда все происходящее начинает казаться кошмарным сном, и вроде бы надо поскорее проснуться и избавиться от навязчивого и чересчур реального бреда. Но вот как раз это последнее усилие никак не удается предпринять.
Он бродил по лесу, надеясь обнаружить место посадки – не падения – глайдера, но шансов обнаружить ученых живыми оставалось все меньше и меньше, пока, наконец, они не стали совсем ничтожными.
А потом пришли голоса.
Тихие, на грани шепота, они становились все громче и навязчивее. Они шептали, что надо уснуть и не просыпаться, надо забыть обо всем и перестать быть. Они звали лечь на землю и стать землей, прорасти, потянуться к небу травой и забыть, забыть, забыть…
Иногда соблазн был так велик, что Дональд не мог противостоять ему. Но в то же время не мог сделать последний шаг, потому что Леонард и Мелисса могли быть живы и нуждаться в его помощи. И он прогонял голоса и шел вперед.
Пока хватало сил и надежды.
Небо над головой было светлым, предрассветным. Здесь, в стенах лаборатории голоса отступали. Они не могли пробраться за ее стены. Но стоило только выйти наружу, как они наваливались с утроенной силой, призывая оставить дверь открытой и умереть. Дональд не поддавался. Он не мог точно сказать, сколько дней или уже лет минуло с исчезновения Мелиссы и Леонарда, сколько времени он провел здесь в полной одиночестве, в тщетной надеже-де дождаться посланного узнать, что случилось с лабораторией, корабля. Он привык разговаривать сам с собой или даже с голосами, за неимением иных собеседников.
Голоса были настойчивы и навязчивы, они не понимали, как можно жить, когда надо лечь и умереть, и потому злились. Дональд уже давно научился посылать их подальше и спокойно заниматься работой. Он сам задавал условия экспериментов и сам выполнял их. Это помогало не сойти с ума окончательно.
А сегодня голоса впервые проникли за стены. Они звали выйти к ним навстречу, и он пошел.
Открыть дверь означало отдать себя во власть голосов, поэтому Дональд не стал рисковать. Не слишком надежная преграда была его последней защитой. Он опустился на колени, чтобы рука помимо его воли не легла на панель замка, прижался к двери лбом и замер.
Светало, ночные тени становились все слабее, все мельче и постепенно таяли, исчезая без следа. Открывая взгляду притаившиеся у деревьев фигуры. Они ждали. Они пришли свести счеты. Они чувствовали, что он там один, что он измучен и находится на пределе.
Они подходили ближе, по дуге. Призывали и делали шаг, приказывали и снова делали шаг. Они уже торжествовали, готовясь праздновать победу. Пусть только откроет дверь, только откроет дверь…
Потому плеснувший из-за двери огонь стал для них полной неожиданностью.
Плеснувший извне звериный ужас существ, мнивших себя всемогущими, но внезапно оказавшихся смертными и уязвимыми, освободил Дональда от наваждения последних недель.
Ему еще хватило сил завалить двери, обрушив пирамиду ящиков, добраться до зала управления и там умереть, бессильно уронив голову на пульт.
-
-
27.04.2013 в 16:38-
-
29.04.2013 в 11:46